**Платье, стоящее жизни…**

«Из этого грязного лоскута?» — воскликнула портниха. «Платье мечты? Шутите, дорогая!»

Девушка в отчаянии смотрела на мастерицу. Она пришла в лучший салон Ланкастера, готовая заплатить любые деньги. Но люди смотрели на неё, как на сумасшедшую — Рут принесла не шёлк и не бархат, а длинный белый парашют.

Тогда она решила рассказать всю историю с самого начала. Потому что платье *должно* было быть сшито — любой ценой. Платье, стоящее спасённой жизни.

Они мечтали о будущем ещё в школе. На выпускном балу Клод Хенсингер танцевал только с Рут. Потом сделал предложение. Но долгожданную свадьбу пришлось отложить — началась Вторая мировая война.

Клод выучился на пилота, проявив столько мастерства и храбрости, что получал повышение за повышением. К 1944 году он стал майором! Рут с гордостью читала его письма, желая лишь одного: *Пусть эта война скорее закончится!*

*Клод должен вернуться — она ждала!* Но война бушевала, и весной 1944-го его отправили на Тихий океан. Американские лётчики бомбили японские территории…

Хенсингер выполнил десятки миссий. Однажды, возвращаясь с Иватэ, он обнаружил, что один из двигателей его B-29 загорелся. Горящий самолёт мог разбиться — нужно было действовать быстро. К счастью, у Клода был парашют.

«Он спас меня дважды», — позже рассказал он невесте, когда наконец вернулся в Ланкастер, Пенсильвания.

Приземление было жёстким — Клод упал на острые камни, получив страшные травмы. Без парашюта смерть была бы неминуема. Затем наступила ледяная ночь, и только закутавшись в парашют, он смог согреться.

На рассвете майор Хенсингер побрёл к спасению. Он падал снова и снова, терпя боль, жажду и голод — но добрался до базы.

Врачи только качали головами — его правая нога была собрана, как пазл. О полётах не могло быть и речи. Месяцы прошли в госпиталях, одном за другим. Он писал Рут: *Мне нужно время…*

Наконец, вернувшись в Штаты, он прошёл дополнительные обследования. Встреча, которую они ждали годами, всё откладывалась!

И вот, наконец, Клод стоял перед Рут — в форме, с медалями на груди, с большим свёртком под мышкой. Переполненная чувствами, она расплакалась. *Он был дома!*

С трудом опустившись на колено, Клод снова сделал предложение, будто их прежняя жизнь вернулась. Потом протянул ей свёрток.

«Пожалуйста, — сказал он — Сошьи своё свадебное платье из этого. Оно для меня особое. Этот парашют спас меня — дважды».

Мать Рут назвала его безумцем. Портниха согласилась. Ткань была покрыта пятнами — красными, серыми, коричневыми — совсем не похожа на свадебную! Рут заплакала прямо в магазине.

Ей тоже это не нравилось — но как она могла отказать? Клод выжил, когда многие другие погибли. Она *обязана* была сделать это для него.

Бродя по городу в раздумьях, она решила: *Она найдёт портниху. Если одна откажет — попробует другую, даже если придётся объездить всю Пенсильванию.*

Скарлетт О’Хара — из прекрасного фильма с Вивьен Ли — сшила платье из занавесок. Почему Рут не могла? У неё был целый парашют! Из него можно было сделать даже фату…

Удача улыбнулась — вскоре она нашла мастерицу. Услышав имя Скарлетт, женщина загорелась.

«Какая чудесная идея!»

Она достала журнал семилетней давности — с подробным разбором костюмов из *Унесённых ветром*. Одно белое платье, украшенное рюшами и складками, подошло бы идеально.

Рут слушала, ошеломлённая. *Да, она согласна. Да, желание Клода исполнится.*

Платье шили почти четыре месяца. Сначала вернули ткани белизну. Потом раскроили. Рут держала дизайн в тайне — но слухи разлетелись. Невеста, шьющая платье из *парашюта*? Парашюта её жениха!

В день свадьбы съехались люди со всего штата. Клод смотрел сияющими глазами — Рут справилась.

Их свадьба 19 июля 1947 года положила начало десятилетиям счастья. Парашютное платье произвело фурор, затем его бережно хранили — передавали по наследству. Их дочь и невестка позже выходили замуж в том же «особом» платье. Оно стало семейной реликвией, его выставляли на торжествах, фотографировали для газет.

После смерти Клода в 1996 году Рут передала его в Национальный музей американской истории Смитсоновского института. Там оно и остаётся — символом любви, надежды и преданности.

— Ника Марш.